Глава седьмая.
Покер.
- Ну что, все собрались? – спросила Гробыня, деловито окинув взглядом окружающих.
В этот последний вечер перед выпускным старшеклассники затеяли совместную игру в покер. Вначале они просто хотели потусить вместе, но идея карточной игры, предложенная самой мадам Склепофф, показалась более заманчивой. Все выпускники собрались в большой гостиной комнате за круглым столом. В карманах звенели дырки от бубликов, а в глазах стоял азартный блеск.
- Тани, Глеба и Ваньки нет! – закричала как всегда прозорливая Верка Попугаева.
- У них там свои игры, покруче покера, - пожала плечами Гробыня. – Остальные все тут?
Все переглянулись и положительно закивали. Выпускники решили, что в покер следует играть по- лопухоидному, а то все дружно начнут использовать магию, и к концу игры у всех будут сплошные роял-флеши и каре. Шурасик как следует постарался: наложил заклинания вокруг стола и по всей комнате, и, поправляя очки, сказал, что мухлевать с помощью магии ни у кого не получится, так как его тут же раскроют.
- А как? – поинтересовалась Пупсикова.
- Очень просто! Используя магию, он станет более, так сказать, заметным, - лукаво улыбаясь, ответил Шурасик.
Гробыня начала ловко тусовать колоду: карты так и летели по гладкой поверхности стола. И меньше чем через минуту началась игра.
- Господа, делаем ставки, - с видом профессионального картежника сказал Ягун. – Начальная ставка: мозоль и три дырки от бублика.
Послышался характерный звон и шелест: на стол посыпались деньги. Семь-Пень-Дыр долго мучился, прежде чем расстался со своей мозолью.
- Пеня, милый, по-моему, эта игра не для тебя. Ты иди, подыши свежим воздухом, подумай о смысле жизни... – стала утешать его Дуся.
- Пупс, отстань, я буду играть, - оскалился Пень. Весь вечер он изучал все возможные стратегии и, как ему казалось, он просто не мог проиграть.
- Да, Пупсик, я на твоем месте не волновалась бы за Пня. Дуракам-то всегда везет! – встряла Верка.
- Повышаю ставку, - вдруг вскрикнул Ягун.
Его лицо и уши радостно зарумянились. Он светился, как новогодняя елочка - всем сразу стало понятно, что у него высокая комбинация.
- Пас, - сказала Верка. Эту же фразу повторили ещё несколько человек, потом ещё, и в игре остались лишь Ягун, Гробыня и Шурасик.
Ставки продолжали повышаться. Внук Ягге краснел на глазах, Гробыня с Шурасиком спокойно принимали вызов. На столе равномерно росла горка денег. Ягун занервничал: его начальный капитал резко пошатнулся, пора было остановиться.
- Эххх, мои финансы не позволяют мне продолжить партию, - вздохнул он и бросил на стол карты.
По комнате прошелся возмущённый шёпот: при себе Баб-Ягун имел самую низкую комбинацию, всего лишь двойку.
- Ты первый начал весь этот каламбур с такими картами! – вскрикнул Пень.
Лоткова раздраженно толкнула Ягуна под столом. Он виновато посмотрел на неё.
- У меня же практически получилось - почти все пасанули! Вначале игры обычно никто не хочет лишаться денег!
- Очевидно, ты исключение, - фыркнула Катя.
Тем временем борьба между Гробыней и Шурасиком продолжалась. Шурасик быстро проматывал в голове ситуацию: “Ягун пытался блефом убрать всех из игры. Ничего не получилось, я его сразу раскусил, тем более, у меня-то довольно высокая комбинация: каре пятерок. Посмотрим на Гробыню - она тоже не хочет пасовать, вероятнее всего, у неё похожая комбинация, может, даже выше. Хотя, вряд ли в начале игры может сложиться роял или стрит-флеш...”
- Шурочка, - вдруг заговорила Склепова, - Может, уже раскроемся? Игра начинает скучно затягиваться, - и с этими словами Гробыня широко зевнула.
“Вот оно! – подумал Шурасик. - Уже хочет закончить, но при этом пытается сохранить безразличный вид. Да она как Ягун блефует!” Шурасик отрицательно покачал головой и ещё раз повысил ставку. Гробыня устало повторила за ним.
- Ради Древнира, вскрывайтесь уже! А то со мной сердечный приступ случится! – в общей тишине завопила впечатлительная Дуся.
- Хорошо, вскрываемся, - наконец решился Шурасик. – Каре!
Гробыня ласково улыбнулась и разложила на столе свои карты.
- Роял-флеш, - спокойно сказала она.
Шурасик вскочил на ноги. Остальные проделали тоже самое.
- Невероятно, роял-флеш! – закричал он, внимательно рассматривая пиковую комбинацию туза, короля, дамы, вальта и десятки. – Ты мухлевала!
- Шурик, ты же сам сказал, что с магией тут шутить нельзя, - ласково пропела Склепова.
Шурасику не нашлось, что ответить. Как истинный маг, он серьезно относился лишь к магии и лопухоидные приемы шулерства в расчет не ставил...
В самом углу гостиной, за небольшим столиком у стены сидели Жанна Аббатикова и Лена Свеколт. Они не принимали участия в покере и лишь изредка поглядывали на шумных картежников.
- Ты тоже это почувствовала? – прошептала Жанна.
- Как же такое не почувствуешь, если на тебя как будто небо упало? - ухмыльнулась Лена.
Они замолчали. Минуту спустя Жанна продолжила:
- Что же это значит?
- Глеб лишился своего некромагического дара, и его магия разделилась между нами, так как дар не может просто исчезнуть, - спокойно ответила Свеколт. Весь ее вид показывал полное безразличие к окружающему миру. И лишь бледное лицо и тонкая капелька пота, стекающая с виска, выдавали ее настоящие чувства. Недаром ведьма разделила свою магию на троих учеников: дар был слишком велик, и одного юного некромага он попросту уничтожил бы. Теперь магия разделилась равномерно на двух девушек. Но и этого оказалось более чем достаточно, чтобы их раздавить. Некромагини держались из последних сил: магия тяжелым грузом давила на них сверху, и физически ощущалось, как их тела притягивает земля. Голова всё время кружилась, сердце как будто отбивало чечетку... Обе девушки тяжело дышали и нервно вздрагивали от любого шума.
- Что с Глеффом? Он ффстретил другофа некромага и умер на дуэли, а его дар переффался к нам? – Жанна занервничала и начала заикаться и путать согласные.
- Жанна, успокойся! Сама подумай, если бы Глеб умер от рук другого некромага, магия передалась бы ему, а не нам. И я чувствую, что он жив. Разве ты этого не ощущаешь?
Аббатикова неуверенно кивнула.
- Но фффто же слуфилось?
- Я сама этого не знаю. Нечто достаточно сильное отняло у него магию, и я путаюсь в догадках, что же это. Невероятно, вот так просто забрать дар у некромага... - задумалась Лена.
- Нам надо найти Глефа! – вскрикнула Жанна.
- Ну и где ты собираешься искать? В Тибидохсе его точно нет. И я больше не могу определять его место расположение, так как он теперь не некромаг. Единственное, что в наших силах, это ощущать: жив он или нет, - отрезала Свеколт. Девушки опять замолчали.
От стола картежников послышался дикий визг. Некромагини одновременно схватились руками за голову: “тяжелый груз” снова дал о себе знать. Тем временем, в тусовке шулеров происходило что-то невероятное: Семь-Пень-Дыр упал на пол и скрючился, как зародыш. Постепенно он уменьшался и начал покрываться шерстью. Лицо стало менять очертания, нос вытянулся, появились редкие усы. Пень кричал, но вскоре его крик превратился в мышиный писк. Через пару минут он исчез в своей одежде.
- Куда Пеня делся? - завопила Пупсикова.
- Никуда твой Пеня не делся, - сказал Шурасик и пальцем указал на что-то вылезающее из под белой рубашки, оставшейся от Семь-Пень-Дыра.
Гробыня схватила животное за хвост и подняла на уровень глаз.
- Крыса? – удивилась она.
- Хорек, - учтиво поправил Шурасик. – А точнее, Семь-Пень-Дыр.
- Это твоих рук дело? – строго спросила его Лоткова.
Шурасик смущенно опустил глазки.
- Я же предупреждал, что мы сразу опознаем, кто мухлевал с помощью магии. Надо было слушаться.
- Ты тут решил зверинец развести? Ещё что-нибудь тупее придумать не мог? – продолжала напирать на него Катя.
- Катюш, успокойся, - подал голос Ягун, но не слишком настойчиво, так как все еще побаивался своей девушки после крутого проигрыша. – Когда пройдет действие магии?
Шурасик наморщил лоб.
- До конца дня, думаю, он так и останется хорьком.
- Что?! – теперь все стали окружать Шурасика. Тот попятился.
- Да ладно вам, ребята! Это же такой розыгрыш, надо было играть по-честному!
- И что теперь нам с этой крысой делать? – поинтересовалась Рита.
- Можешь себе забрать, - щедро уступила Гробыня.
- Вот еще, - фыркнула она. – Если бы он хоть в тарантула превратился...
- Грызунов боишься? – глупо захихикала Верка.
- Это они меня боятся. Особенно после того, как я удава завела, - серьезно ответила Шито-Крыто.
- Я Пеню себе заберу, - вдруг ошарашила всех Пупсикова. Но вскоре смущенно покраснела и добавила:
- Опасно же зверьку по школе бегать! Пусть этот день у меня в комнате посидит...
С этими словами Дуся взяла на руки хорька и вышла из комнаты. Потом снова зашла, и, все так же смущенно краснея, забрала одежду Пня. Дверь за ними закрылась.
- Нддаа, - протянул Ягун. – Пеню ждет веселый вечер!
Все дружно засмеялись, быстро попрощались и разошлись по комнатам. Веселый вечер ждал их всех, ведь завтра планировался шумный выпускной. Для всех этот день был последним в Тибидохсе: в школе, которая стала их домом, которая приняла их и воспитала. Завтра пути учеников разойдутся, и кто знает, может, они больше и не встретятся...
Глава восьмая.
Прощай, Тибидохс!
Таня сидела под деревом возле озера, обняв руками ноги и положив голову на колени. Она так и не смогла найти Глеба: он словно сквозь землю провалился! И ещё сегодня в школе был такой переполох по поводу выпускного, что невозможно было и циклопа найти, не то что Глеба. “И куда он только мог деться? Без магических способностей Глеб не смог бы вот так, в одиночку, покинуть остров, да и лопухоиды не могут находиться на территории школы”.
Таня резко вскочила: она поняла, у кого надо искать ответа. У Сарданапала! Ну конечно же, такие события не могли остаться незамеченными самим директором школы!
У двери в кабинет академика Таня остановилась и перевела дух. Сфинкс недовольно посмотрел на неё и оскалил зубы.
- Мне правда очень срочно надо увидеть Сарданапала, - жалобно сказала она ему.
- Академика Черноморова, - поправил её вкрадчивый голос.
За Таниной спиной стоял Сарданапал собственной персоной. Его усы привычно дразнили бороду и стягивали с носа очки. Академик погрозил усам пальцем и повел Таню в свой кабинет.
- Что же это за срочность, ученица Гроттер? – вежливо поинтересовался он.
Таня была уверена, что он и так был в курсе дела, но всё же подробно рассказала ему о лунном цветке.
- В тот момент, когда я откусила середину цветка, я подумала, что люблю Глеба, но люблю его как человека, а не как некромага. И что я смогла бы разделить с ним свою судьбу, если бы у него только не было этой страшной силы, пожирающей его изнутри. Я не была уверена, сработает ли это... Но кажется, Глеб не обманул, и цветок в точности исполнил моё желание. Вот только теперь я боюсь за него: он выглядел таким отчаявшимся, когда лишился своей силы. Я совсем не подумала о его чувствах, когда магия цветка свершится. И теперь я чувствую свою вину перед ним, - Таня умоляюще посмотрела на Сарданапала. – Академик, вы знаете где сейчас Глеб?
Черноморов встал. Он молча походил по комнате, по привычке то и дело теребя беспокойные усы.
- Ты правда хочешь это знать? – наконец спросил он и, не дожидаясь ответа Тани, продолжил. – Сама подумай, почему он сбежал. Просто струсил, почувствовал себя ничтожным и беззащитным без магии и совершенно забыл про тебя. Да, он наконец добился твоей любви, но какой ценой... Он и сам осознал это, а так же то, что магия для него была дороже тебя.
- Нет, - перебила его Таня. – Я так не считаю, этому должно быть другое объяснение. Я уверена, Глеб просто запутался, растерялся. Я его понимаю. Некромаг: сильный, властный, всегда добивающийся своих целей... Он как будто родился заново, но теперь уже обычным, слабым, беспомощным человеком.
- Таня, не забывай, он не всегда был некромагом. Именно таким он родился на самом деле, - спокойно ответил академик.
-Да об этом я и говорю! Он не хотел возвращаться к своей прежней жизни. Он просто не понимает, как замечательно быть обычным человеком: он боится этого. Но на самом деле, бояться надо было той некромагической силы, которая жила внутри него и засасывала его в мрак, убивая всё живое и хорошее, что в нём было. Мне надо найти Глеба! Где он? – горячо сказала Таня.
- Ну что ж, это твоё право выбора, тут я бессилен. Глеб больше не мог оставаться в Тибидохсе как ученик, и я телепортировал его в лопухоидный мир. В Санкт-Петербург, если быть точным. Там проживает его семья, где именно не знаю, но думаю, там надо его искать.
- Спасибо вам, - поблагодарила Таня и направилась к выходу.
- Ты полетишь прямо сейчас? Даже не попрощаешься со своими одноклассниками на выпускном? Думаю, вечеринка сейчас в самом разгаре, - удивился Сарданапал.
- Нет, мне надо увидеть его. Это важнее, - прошептала Таня.
- Тогда мне следует сказать "прощай", - академик подошел к Тане и обнял её за плечи. – Вот и выросла малютка Гроттер. Надеюсь, эта школа научила тебя всему и сделала достойным человеком. Мне не подвластно перечить твоему решению, и всё, что я могу, это лишь пожелать тебе удачи, - как-то банально и по-старчески попрощался с ней Сарданапал. Но Тане всё равно было очень приятно. Она не знала своих родителей, и какая-то таинственная, незнакомая ей отцовская забота исходила от этого забавного старичка.
- Прощайте, академик, - ответила Таня и, чтобы он не заметил её слез, выбежала из кабинета.
- Гробыня, дорогая, слезь со стола и медленно, без лишнего шума отдай мне свой бокал, - беспокоился Гуня, крутясь вокруг стола как волчок.
- Уйди, чудовище! Дай девушке хоть раз в жизни повеселиться! – отмахивалась от него Гробка. – Последняя ночь в Тибидохсе, а я без шампанского! Гуня, тащи бутылку!
Гломову, наконец, удалось поймать Гробыню за лодыжку, и он резко спихнул её со стола, отчего девушка упала в его объятья.
- Зануда, - недовольно пробурчала Склепова. – Пошли, хоть потанцуем!
На танцевальной площадке уже скопилась куча народу. Лоткова грациозно танцевала с неуклюжим Ягуном, и их пара больше была похожа на лань и жизнью замученного ослика. Рядом кружились Дуся Пупсикова и Семь-Пень-Дыр. Дуся честно выходила хорька до конца дня, и Пень, не желая оставаться перед ней в долгу, так как само слово "долг" вызывало у него неприятные судороги, сопровождал девушку на выпускном вечере. Дуся вся светилась счастьем: щёки так и горели розовым румянцем, сливаясь по цвету с её платьем.
После танцев Ягун, как всеми признанный тамада, решил устроить конкурсы. Большинство конкурсов ничем не отличались от лопухоидных.
Был конкурс на скорость поедания заварных пирожных. Демьянову в нем запретили участвовать, опасаясь, что весь крем в пироженках скиснет от его взгляда. Демьянов обиделся и сел в дальнем углу. Ягун почувствовал легкий толчок в свою жилетку от сглазов и мысленно поблагодарил бабусю. В конкурсе полной победительницей вышла Пупсикова. Похоже, это был её вечер! Ягун с гордостью вручил ей приз: оставшиеся заварные пирожные. Дуся позеленела и, зажав рот руками, выбежала из зала.
Потом пошли конкурсы на ловкость и быстроту. Неугомонный Ягун вконец вымотал своих одноклассников, и, опасаясь очередной его “блестящей выдумки”, ему заклинанием молчуна заклеили рот.
Зазвучала плавная музыка, и начался медленный танец. Зализина всё время мельтешила среди кружащихся пар в поисках Ваньки, но его нигде не было видно. Вдруг, в зал вбежала запыхавшаяся Верка Попугаева, вся взъерошенная и возбуждённая. На её лице было написано: “Пронюхала одну интересную новость, о которой ещё никто не знает!” Ученики устремили на неё удивлённые взгляды. Почувствовав себя в центре внимания, Верка довольно зарделась и начала выкладывать свою свеженькую сплетню:
- Народ, вы не в курсе где сейчас пропадает Танька с Глебом?
Все переглянулись. И действительно, на вечере их не было. А Глеба вообще никто не видел последние три дня.
- В чем дело, Попугай ? – недовольно буркнула Шито Крыто. – Ближе к телу!
Верка проигнорировала натиск Риты и продолжила:
- Глеб потерял свою магическую силу, и Сарданапал транспортировал его к лопухоидам! А Танька сейчас к нему летит!
По залу прошелся шепот. Довольная произведенным эффектом Верка плюхнулась на стул.
- Откуда такие сведения? – спросила Лоткова.
Одному Древниру было известно, как только Верка успевает всегда быть в курсе всего.
Ученики замолчали. Тишину перебила Гробыня:
- Ну что ж, дело молодых. Пусть сами разбираются!
- Гроттерша смылась, хоть теперь жить спокойно можно! – радостно взвизгнула Лиза. – Но где же Ванечка?
Ваньку тоже никто не видел в последнее время. Даже Ягун беспомощно развёл руками.
Таня стояла посередине своей комнаты с задумчивым видом. “Таак, кажется, всё взяла...” Она посмотрела на небольшой чемоданчик и футляр с контрабасом. Кровать была аккуратно заправлена, все вещи собраны, и теперь её половина комнаты казалась пустой и одинокой. Таня хотела оставить Гробыне записку, но совершенно не знала, что написать, поэтому просто положила ей на кровать коробку конфет, как прощальный подарок.
Выйдя из Тибидохса, она последний раз оглянулась на величественные стены школы. Столько воспоминаний их связывало... Таня представила, как первый раз увидела эту школу, как познакомилась с Ванькой, как вместе с Ягуном они дразнили Пельменника, как их неугомонная троица облазила весь Тибидохс... Невольно на её лице появилась грустная улыбка, и, мотнув головой, отгоняя последние сомнения, Таня запрыгнула на контрабас, закрепив на буксире футляр с чемоданом, и, не спеша, взлетела.
Начало вечереть. Таня хотела прилететь в Питер ещё до наступления ночи, поэтому надо было поторопиться. Но так хотелось ещё немного покружить над островом... Вон там озеро, поле и Лукоморский дуб, чуть позади скалистый берег... Таня раньше никогда не замечала, как красив Буян. Ведь не даром один лопухоидный поэт с таким воодушевлением описывал его в своих произведениях!
Пролетая над драконбольным куполом, Таня невольно захотела проделать крутое пике, но вовремя спохватилась и выпрямила инструмент. Мысли вновь унесли её несколько лет назад. Её первая игра, то чувство азарта и волнения... Не описать словами, что испытываешь, когда встречный ветер наровит сбить тебя с контрабаса, когда ты мчишься за мячом и кидаешь его прямо в глотку дракона, еле уворачиваясь от жаркого пламени. Нет, такое нельзя описать, такое можно только испытать самому.
Таня, наконец, решила, что достаточно себя мучить, пора прощаться. “Прощай, Тибидохс!” – мысленно сказала она и полетела к Граль Гардарике.
Всё это время за рыжей девушкой на контрабасе наблюдай парень, одиноко сидящий на пустой трибуне, взъерошенный, но парадно одетый в белую рубашку и чёрный костюм. Это был Ванька. Он грустно смотрел, как улетает Таня, и вот, уже её силуэт стал еле заметной точкой. Яркая вспышка Граль Гардарики, и девушка совсем пропала из виду.
Ванька крепко сжал какой-то предмет в руке. Потом расслабил ладонь и поднес предмет к глазам. Это оказался кулон. Большой изумруд, окруженный маленькими камнями горного хрусталя. Последние два месяца Ванька копил деньги на это украшение - отказывал себе во всём, бросил идею о покупке нового пылесоса. Все карманные деньги он собирал в небольшую шкатулку. И вот, наконец, настал день долгожданной покупки. Кулон этот Ванька давно присмотрел для Тани. Этот камень был привезен прямо с Изумрудной горы и имел магическое свойство наставлять человека на правильный путь и не давать ему совершать резкий, опрометчивый поступок. Изумруд рассеивал в голове туман и охлаждал пыл сердца.
Ванька надеялся, что, надев этот кулон, Таня одумается разделять свою судьбу с некромагом. Притормозит и хорошо подумает о своём решении. Но кажется, выбор уже был сделан. Он опоздал. Таня улетела. Да и мог ли камень остановить её, кто знает? Ванька, наконец, осознал свою вину. В этот момент он понял, что пламя любви, о котором он забыл, погасло. Бабочка, которую он так легко отпустил, улетела. Всё кончено.
Ванька размахнулся и выбросил кулон на драконбольное поле. Изумруд последний раз ярко блеснул в темноте, и ветер занес его песком. Ванька закрыл лицо руками. Было очень больно, но не хотелось показывать свою слабость. Разве что, пока никто не видит... И по трибуне эхом пронеслись слабые всхлипы.
Глава девятая.
Возвращение блудного сына.
Глеб в растерянности стоял около Гостиного двора. Куда идти дальше, он и понятия не имел. Помнил только, что его дом должен быть где-то поблизости. Он перешёл Невский проспект и вышел на Садовую улицу. Там шла череда совершенно незнакомых дворов. “Черт, где же этот дом?” - спрашивал сам себя Глеб. Он смутно помнил жёлтую облезлую пятиэтажку номер семь... или восемь...
Было уже довольно темно - зажглись фонари, и в домах жители по очереди стали включать свет.
Глеб совсем измучился. После телепортации голова гудела, и в висках, казалось, долбился дятел. Бейбарсов нашёл во дворе маленький детский теремок. Не долго думая, он кое-как залез внутрь и моментально заснул, свернувшись калачиком.
«Смуглый мальчик лет девяти спит в кровати, с головой укутавшись в одеяло. “Глеб, вставай, а то в школу опоздаешь!” - слышит он пронзительный голос матери сквозь сон. Но усталость настолько сковала его тело, что он даже не может пошевелиться...
В комнату входит высокая крупная женщина в пёстром халате и рассержено сдёргивает с мальчика одеяло.
“Мам, я не могу встать...” - тихо шепчет Глеб. “Хватит притворяться! Школу прогулять захотел! Ты бы хоть за оценками своими следил, а то пятерка только по рисованию! Художник нашёлся! Быстро вставай!” Глеб приподнимается с кровати. Его лицо становится бледным, а по спине побегает холодный липкий пот. Мальчик делает шаг и тут же падает без чувств... Дальше всё было, как в тумане: "Скорая помощь", врачи в белых халатах, больница, сильный запах медицинского спирта и снова кровать...
Глеб очнулся на больничной койке в маленькой палате, в которой помимо него находились ещё двое подростков. В палату вошёл молодой доктор. Он меланхолично подошёл к Глебу, измерил его температуру и давление.
- Как ты себя чувствуешь, парень? - наконец, спросил он.
Глеб устало пожал плечами:
- А что случилось?
- У тебя резко упал сахар в крови, и это вызвало сильное понижение давления, - честно ответил доктор. Он никогда не сюсюкался с детьми, не врал им и разговаривал с ними наравне со взрослыми. Может, поэтому его все так любили?
Глеб равнодушно кивнул:
- И долго я тут пробуду?
- Думаю, что нет. Тебе надо хорошо питаться, а ещё пара процедур, и ты поправишься, - улыбнулся врач и вышел из комнаты.
Молодой доктор не обманул Глеба: Бейбарсов действительно пробыл в больнице всего четыре дня. Самые долгие и мучительные четыре дня своего детства...
Те два подростка оказались настоящими хулиганами и оболтусами. Они то и дело воровали у Глеба вещи, забирали его завтрак, били, если тот сопротивлялся... Издевательствам не было конца. Глеб молча терпел: он знал, что не задержится здесь надолго...
Но вот однажды к ним в палату положили маленького трёхлетнего мальчика из детдома. Вероятнее всего, у него был синдром дауна: он имел маленький лоб и косые глаза, а его рот всё время был приоткрытым. Говорить он не мог, только мычал.
“Что за урод?” - скривился один из парней. С этой минуты Глеба оставили в покое. Вся злоба и отвращение перешли на маленького ребенка. Мальчик к тому же часто писался и получал после этого сильный подзатыльник или пинок от парней, пугался ещё больше и снова писался. Глеб не мог на это смотреть и, преградив им дорогу, попросил оставить мальчика в покое. “Смотри, какой смелый! Иди сюда, мразь!” – закричал парень, что был покрупнее.
В тот вечер Глеба сильно избили. Но к маленькому мальчику подростки больше не приставали...
На следующий день его перевели в другую палату, а Глеба, наконец, выписали из больницы. Мать недовольно оглядела его синяки и ссадины. “Даже в больнице умудрился с кем-то подраться”, - сердито сказала она, и всю дорогу домой они шли молча.
Глеб думал о том мальчике. Хорошо, что его перевели в другую палату, но что с ним будет дальше? Ведь у него нет родителей, нет дома...
За эти четыре дня Глеб успел узнать всю жестокость людей. Он стал испытывать к людям отвращение и в тоже время страх. Всё, что он хотел - это стать сильнее или просто исчезнуть из этого мира...»
Глеб резко проснулся, вскочил и больно ударился головой о низкий потолок избушки. Ему потребовалось две минуты, чтобы осознать, где он сейчас находится. Его руки дрожали, а лицо было мокрым от слёз. Во сне он вдруг вспомнил о своём детстве. Вспомнил, почему стал некромагом...
Глеб вышел из теремка. Во дворе уже играли дети. Они удивленно посмотрели на Глеба. Бейбарсов, не обращая на них внимания, сладко потянулся и ушёл со двора.
Теперь он знал, куда надо идти. Дома и переулки перестали казаться такими незнакомыми. “Вот за этим домом должен быть магазин”, - рассуждал Глеб. - А теперь, надо зайти в этот квартал и налево”.
Наконец, Глеб увидел до боли знакомую пятиэтажку. Он медленно поднялся на четвёртый этаж и подошёл к синей железной двери. Глеб совершенно не знал, что скажет маме, да и живет ли она всё ещё в этой квартире, жива ли вообще...
Бейбарсов нажал на звонок. Тишина. Потом кто-то тихо приоткрыл дверь.
Перед Глебом стояла худая бледная женщина в очках.
- Вы не знаете Надежду Бейбарсову? – вежливо спросил Глеб. – Она когда-то жила в этой квартире.
- Я и есть Надежда. У вас ко мне какое-то дело? – устало ответила женщина.
Глеб не смог сдержать судорожного вздоха. Перед ним стояла его мать. Но как она изменилась! Как будто прошло не десять лет, а все сорок! Не зная, с чего начать, Глеб попросил разрешения войти в квартиру.
- Молодой человек! Если есть дело, то говорите тут. Я чужих людей в дом не пускаю, - знакомым раздраженным голосом отрезала Надежда.
- Я твой сын Глеб, - наконец, выдавил Бейбарсов.
Женщина медленно стянула с лица очки, и они упали на пол. Мать Бейбарсова зажала рот трясущейся рукой и скрылась в квартире. Глеб пошёл за ней следом.
Она сидела в маленькой кухне за столом и тихо плакала, закрыв лицо руками. Глеб занервничал и стал рыться по полкам и, наконец, найдя баночку с валокордином, накапал несколько капель в стакан, залил водой из чайника и протянул маме.
Та залпом выпила лекарство и посмотрела на сына. Некоторое время они сидели в тишине, молча изучая друг друга.
- Почему ты сбежал и где был все это время? – наконец, хриплым голосом прошептала Надежда.
Глеб продолжал молчать. Он ожидал этого вопроса, но ответа сказать не мог. Да и чтобы он сказал? Что его забрала ведьма, и всё это время он жил в глухой землянке, практикуясь на трупах в некромагии?
- Так получилось, - ответил Глеб.
- Да-да, я знаю, - закивала женщина. – Я была плохой матерью. Всё время на тебя давила. Напоминала, как мне тяжело одной тебя воспитывать, а о твоих чувствах и не задумывалась...
Глеб был поражён её откровенностью. Он встал и налил ей еще воды, но та отмахнулась.
- Я понимаю твой поступок и не виню тебя, но зачем ты решил вернуться?
Глеб не знал, как ответить и на этот вопрос. Ведь если бы не потеря магии, он бы вряд ли вообще когда-нибудь ещё увидел свою маму. В этот момент он осознал, что виноват перед ней не в меньшей мере: бросил её совершенно одну, забыл о её существовании! А ведь мама стареет и слабеет, ей нужна помощь и забота... Какой же он сын после этого?!
Глеб подошёл и обнял её за плечи.
- Прости, - прошептал он. – Я исправлюсь. Теперь всё будет хорошо, я позабочусь о тебе.
Хрупкие плечи Надежды задрожали. На кухне снова наступила тишина, прерываемая слабыми всхлипами.
Мамзелькина: I follow you...
