- Академик, можно пару вопросов? – Таня зашла в кабинет Черноморова. – Я знаю, что у вас сейчас урок, но это, пожалуй, срочно.
- Слушаю тебя, - кивнул Сарданапал, деловито перебиравший какие-то пергаменты на столе. Академик явно забыл, куда положил нужные ему бумаги, а заклинание «квазис-грасис-отыскатис» тоже не мог припомнить из-за своей вечной рассеянности.
- Эта новая ученица…
- Глафира Баранкина, - тут же вспомнил директор. – Подняла полкладбища мертвецов, просто проходя мимо. Очень талантливая девочка, да… Жаль только, что дар ее темный.
- Она сказала, что у нее был наставник, - выложила новость Таня. – Но назвать его имя отказалась.
- Наставник? – академик сел в кресло и, сдвинув очки на кончик носа, взглянул на девушку. – Что ж, это вполне вероятно. И вас, Татьяна Леопольдовна, интересует, кто бы это мог быть?
Таня кивнула, ощущая себя полной дурой. Сарданапал явно догадался, о чем умолчала некромажка, а вот у самой девушки в голове не было ни единой идеи.
- Хорошо, - Черноморов улыбнулся, - давайте рассуждать вместе. Некромаги не берут учеников, если не собираются умереть и передать им свой дар, так? Но у этой девочки уже есть способности, а два дара одному человеку не выдержать. Делаем вывод – Глафиру учил кто-то, кому было нечего ей передавать, но при этом он разбирался в сути ее магии. Итак?
- Это должен быть некромаг, лишившийся способностей, - выдохнула Таня. – А что, девочку забрали из Нижнего Новгорода?
- Из Иванова, - возразил Сарданапал. – Но ты не ошиблась. Глеб отказался пойти к родственникам, выбрав квартиру, где раньше жил с Лизой. Глафира была его соседкой.
- И она сказала, что ее наставник умер, - тихо закончила девушка. – Странно…
- Что – странно? – академик, казалось, забыл, что спешит на урок.
- Странно, что его больше нет, - Таня подошла к шкафу и рассеяно провела пальцем по корешкам книг, не оборачиваясь к Черноморову. – Я так привыкла к тому, что он… Нет, я знала, что мы никогда больше не увидимся, но все равно оставался шанс вдруг взять и полететь к нему. Просто так, чтобы увидеть, что он есть. А вот теперь – никогда больше…
- Глеб был некромагом, - строго напомнил академик. – И даже лишившись магии, получив шанс вернуться к Свету, он выбрал Мрак по своей собственной воле. Не стоит жалеть о нем, Таня.
- Но он все-таки был и человеком, - вздохнула девушка. – Ладно, идемте на занятия.
Черноморов задумчиво посмотрел ей вслед. Неужели он неверно оценил Танины чувства тогда? Да нет, глупости, ее роман с Бейбарсовым был просто детской влюбленностью. Некромаг умел красиво ухаживать, вот и все. Академик закинул бороду на плечо и направился рассказывать четвертому курсу о премудростях гороскопов.

  После пятого урока Таня сидела на трибуне пустого в этот час стадиона и дожидалась Глафиру. По высокому небу плыли редкие кучевые облака, похожие то на лохматых собак, то на слонов, а солнце грело почти по-летнему. Если не смотреть на желтые листья на деревьях и календарь, об осени даже не догадаешься.
Конечно, некромажка могла и не придти, но всегда хочется верить в лучшее. А кто еще мог рассказать о Глебе? О том, как он жил, почему и как умер... Ведь за год мог приспособиться к простой человеческой жизни, так почему? Тане и в голову не приходило, что Бейбарсов мог не покончить с собой, а просто умереть, как умирают обычные люди: попасть под машину, выпасть по пьяни из окна или встретиться в темном переулке с маньяком. Для девушки Глеб все равно оставался всемогущим некромагом, держащим в руках нити своей и чужих жизней.
- Добрый день, Татьяна Леопольдовна, - Глафира подошла к задумавшейся учительнице и остановилась в нескольких шагах от нее. Несмотря на тщательно изображаемое уважение в голосе девочки слышалась легкая насмешка над собственной официальностью. – Извините за опоздание.
- Ничего, - Таня улыбнулась, выныривая из своих размышлений. – Садись. Я хотела поговорить с тобой о твоем наставнике – о Глебе.
- Зачем? – искренне удивилась некромажка. – Его же больше нет!
- Видишь ли, я была с ним знакома раньше…
- Я знаю, - Глафира прикусила губу, сдерживая улыбку. – Он говорил мне о тебе, когда предупреждал, что некромагам не стоит влюблЯться.
Тане очень хотелось узнать, что еще говорил о ней Бейбарсов, но она понимала, что такое любопытство будет выглядеть по меньшей мере неприлично, поэтому девушка спросила:
- И как он умер?
Готка бросила на девушку быстрый взгляд и коротко сообщила:
- Шел за хлебом, попал под трамвай. Почти по Булкакову, да?
- Да уж… - Таня представила себе Глеба, бредущего с авоськой в ближайший продуктовый магазин, и тяжело вздохнула. Проза жизни упорно брала верх над романтикой.
- А ты его любила? – снова спросила Глафира.
- Не знаю, - почему-то честно ответила Татьяна. – С ним было сложно.
- Не знаю – это не ответ, - наставительно заметила некромажка, опустившись на скамейку рядом с преподавательницей. – Я не говорю, что мир можно разделить лишь на белое и черное, но в нем всему можно дать оценку. «Хорошо», «плохо», «не совсем плохо», «хорошо для одних, плохо для других», но нет оценки «никак», потому что иначе действие просто не произошло. Глеб был. Ты к нему как-то относилась. Это было любовью?
Ее взгляд был требовательным и упрямым. Таня невольно опустила глаза, по доскам трибун деловито полз крупный черный муравей. Это отрезвило девушку. Она вдруг поняла, что разоткровенничалась с обычной ученицей, с которой, к тому же, знакома первый день.
- Лучше перейдем к уроку, - Таня спряталась от ответа за маской учителя.
  Глафира чуть разочарованно пожала плечами, но согласно кивнула.

  Дальше день для доцента Гроттер пошел своим чередом: совещание у Сарданапала, где Медузия в очередной раз объяснила всем преподавателям, почему они не подходят для занимаемых должностей, починка пылесосов с Ягуном, разбор очередных шалостей третьекурсников…
- Ты представляешь, что сегодня удумала эта мелюзга? – потом делилась Гроттер с другом. – Сварили зелье невидимости, а прочитать способ применения не удосужились! Поэтому они его выпили!
Ягун, согнувшись пополам, рухнул с лавки в приступе хохота.
- И что?! – предвкушающее спросил он, разгибаясь. – Как это выглядело?
- Ну, как ты правильно догадался – кровеносной и пищеварительной системы видно не стало, так что получились такие мерцающие силуэты с волосами, зубами и ногтями! – торжествующе сообщила Таня. – Мы с Медузией признали их новым видом нежити и отрядили оставшуюся видимой часть курса ловить «призраков». Не знаю, чем бы это кончилось, если бы один парнишка у них не сбегал в библиотеку и не нашел рецепт антидота к зелью. В итоге ребята явились к нам в полном составе и хором отрапортовали об уничтожении загадочных привидений.
- Н-да… - покачал головой Ягун. – Вот вроде и не идиоты, но какие феерические глупости делают. А все почему?
- От отсутствия знаний и избытка свободного времени, - припечатала Таня. – Знаниями они сегодня обзавелись сами, а вот со вторым надо что-то срочно делать. Тебе есть куда пристроить сорок третьекурсников с легендарным Саймановым во главе?
- Давай тридцать девять? – тут же внес контрпредложение завхоз. – А Сайманова сама дрессируй.
- Нет уж!
Этот молодой человек был местной школьной знаменитостью. В свои четырнадцать лет он уже успел достать всех преподавателей, и окончания им школы в Тибидохсе ждали как манны небесной. Марк Сайманов влипал во все истории, какие только можно. Он изобретал вечный двигатель у себя под кроватью. Он считал, что драконы разумны и учил драконий язык. Он… да проще сказать, чего он не делал! Но заканчивалось все обычно одинаково: вечный двигатель взрывался, и отряды циклопов ремонтировали Жилой этаж. Словарь драконьего языка был составлен, но на фразы из него драконы реагировали рычанием, подозрительно похожим на смех, а потом начинали плеваться огнем. Недавняя история с зельем тоже была его идеей.
- Нет уж, - повторила Таня. – Мне тоже проще разобраться с тридцатью девятью третьекурсниками, чем с одним Марком!
- Вот и разбирайся, - благословил ее друг. – А мне этого красавца не сватай.
- Вот и разберусь, - буркнула Таня, покачивая в воздухе кончиком туфли. – И начну, пожалуй, как раз с Марка. Есть у меня для него увлекательное, но несложное занятие.
- Какое? – заинтересовался Ягун.
- Увидишь! – весело объявила девушка и отправилась на поиски «кары Господней», то бишь Марка Сайманова.

Сентябрьские вечера накрывали школу словно бы темным покрывалом. И от заката до того момента, как во дворе зажигались фонари, Тибидохс казался погруженным в сон. В это время затихали даже самые беспокойные ученики, а романтичные парочки скользили по коридорам, раздумывая, перебраться им в сад или остаться в замке.
Таня шла по Жилому этажу, звонко цокая шпильками по старым камням. Это служило как бы предупреждением ученикам о том, что стоит прекратить недозволенные занятия и срочно изобразить из себя примерных детишек. Только Таня и Медузия носили такую обувь, и боялись их ученики уже почти одинаково. Вот и парочка, стоявшая у окна, при виде Тани поспешно шарахнулась в разные стороны. Марк Сайманов, а это был именно он, даже вытянул руки по швам и отодвинулся от своей собеседницы, в которой доцент Гроттер узнала новую ученицу.
То, что Марк разговаривал с Глафирой, само по себе не было ни чем особенным, но Таню это почему-то неприятно удивило. Ученица Бейбарсова ведь должна быть особенной. держаться особняком, как тройка некромагов когда-то, и вообще… Ну, о чем ей беседовать с этим Саймановым?
- Что обсуждаем, молодежь? – Таня подошла к ребятам, автоматически отметив их совершенно разную реакцию. Марк, знакомый с репутацией доцента Гроттер, шагнул назад, словно готовясь драпать куда подальше, а вот девочка, наоборот, подалась навстречу Тане, одновременно указывая ей на разложенные на подоконнике тетради:
- Этот молодой человек обдумывал домашнее задание по нежитеведению, ну, я и подошла проконсультировать.
В голосе некромажки Тане снова послышалась сдержанная насмешка, будто Глафиру забавляло все происходящее.
- Ты, конечно, разбираешься в нежити куда лучше? – профессиональное ехидство прорвалось помимо воли, и ученица глянула на Таню с удивлением.
- Пожалуй, можно сказать и так, - заметила Глафира небрежно. – Желаете устроить экзамен, Татьяна Леопольдовна? Прогуляемся на старое кладбище к склепу старушки-Чумы?
- Фирка, перестань! – Марк дернул разошедшуюся девчонку за рукав. – Тебя ведь и в самом деле могут туда отправить!
- А я не боюсь, - засмеялась некромажка, даже не обернувшись к нему. – Ну так что, Таня, ты не откажешься пойти туда со мной? Или этот светлый маг с порочным личиком падшего ангела представляется тебе более достойной компанией?
- Глафира, успокойся! – резко перешла на официальный тон доцент Гроттер. Она поняла, что имеет дело с психически неуравновешенной личностью, и постаралась прекратить бредовый диалог. – Никто не пойдет ни на какое кладбище ни сейчас, ни потом. И, Глафира, извини за такой вопрос, но ты принимала дома какие-нибудь таблетки?
- Что? – серые глаза девчонки приняли форму правильных кругов. – Надо понимать, ты считаешь меня наркоманкой?
- Да нет, я имела ввиду, - смутилась Таня, - может, успокоительное какое…
- Значит, шизофреничкой, - припечатала Глафира. – Ладно, будем соответствовать!
Некромажка одним движением вскочила на подоконник, ударив в раму плечом, распахнула ее и выпрыгнула в окно. Второй этаж Тибидохса примерно соответствовал третьему-четвертому обычного дома, так что лететь девчонке было не меньше десяти метров.
- Оригинальный способ прекращать разговор, - ошарашено заметила Таня, глядя, как черная фигурка внизу легко поднимается с камней двора и, почти не хромая, уходит куда-то в сторону парка.
- Она реально странная, - заметил Марк очень тихо, будто боялся, что их подслушают. – Пока говорила об упырях, была еще ничего, а когда я спросил, где она училась, она заявила, что на том свете узнаю, и так засмеялась... Татьяна Леопольдовна, некромаги все такие?
- Древнир их знает, - автоматически ответила Таня. – Те, которых я знала, были постарше, может, потому и казались нормальными. И когда уже Ленка вернется из своего Непала!
- А может, у Фиры что-то случилось? – предположил Сайманов. – Ну, знаете ведь, у девчонок как – ноготь сломала и уже готова повеситься. Давайте, я попробую узнать?
- Попробуй, - согласилась преподавательница, подумав, что «неотложное» мытье полов в библиотеке может и подождать. – Только, Марк, давай не как обычно, ладно? Все-таки с человеком будешь общаться!
- Я буду сама тактичность! – весело пообещал парень, а Таня, кивнув, направилась к себе.

Вообще-то жила девушка в тайге с Ванькой, но на неделе иногда оставалась ночевать в Тибидохсе. Здесь ей принадлежали две комнаты, обставленные со спартанской простотой. Порой Таня обещала себе слетать на Лысую Гору и выбрать нормальную мебель, но как-то все не доходили руки: то была нужна новая бензопила, то ружье, а недавно вообще пришлось покупать БУ-шный УАЗик, потому что хоть жизнь в дикой природе и была идеалом с точки зрения Руссо, настолько дикую природу французский философ вряд ли мог себе представить.
Вот комнаты в Тибидохсе и оставались полупустыми. В спальне, просторной комнате с высоким потолком, стояла одинокая кровать и платяной шкаф с зеркалом. В соседнем с ней кабинете – письменный стол и пара кресел для посетителей. Бывать у себя Таня не любила. Если днем комнаты еще выглядели более-менее жизнерадостно, залитые солнечным светом из широких окон, то ночью, когда темноту разгоняли лишь огоньки двух-трех свечей, помещения выглядели откровенно мрачно.
  Таня неоднократно предлагала Сарданапалу передать комнаты ученикам, но директор каждый раз отказывался, говоря, что преподавание в магической школе – это не только обязанности, но и кое-какие привилегии. Девушка предпочла бы, чтобы они выражались только в зарплате, но спорить не стала, просто предпочла свести до минимума свое пребывание в отведенных ей комнатах.
Вот и в этот вечер она сидела в общей гостиной, перелистывая вечный журнальчик «Сплетни и бредни», и дожидалась момента, когда пробьет полночь. Почему-то ей казалось важным не приходить к себе раньше этого времени.
Таня подняла голову от страницы, чтобы посмотреть на часы, и увидела пролегший по полу тонкий голубой луч. Девушка отложила журнал и встала.
- Посмотрим, - тихо сказала она, и ее голос поглотила тишина гостиной, - кто там хочет меня видеть…
Голубой луч нырнул под дверь одной из комнат для учеников. Таня повернулась спиной и, шепнув «Туманус прошмыгус», зашла.
Нет, за дверью не было ни склепов, ни таинственных вампирских замков, ни волшебных зеркал. Это была самая обычная ученическая комната: стол, две кровати, несколько книг стопкой на подоконнике. Одна девочка тихо спала, отвернувшись к стене, уткнувшись носом в подушку и обнимая большого плюшевого зайца.
Сон второй был далеко не таким мирным. Она то переворачивалась с боку на бок, то сжимала пальцами край одеяла, будто стремясь отбросить его. Таня подошла к спящей и почти без удивления узнала в ней Глафиру. Без макияжа некромагиня выглядела старше, под глазами у нее проступили тени, резко обозначились скулы.
  Девочка внезапно выгнулась дугой, касаясь кровати только затылком и пятками, упала на бок, потом снова глухо застонала сквозь судорожно сжатые зубы. И при этом она все-таки спала.
- Фира, проснись! – Гроттер встряхнула некромажку за плечо. – Просыпайся же!
- Таня… - Глафира расслаблено откинулась на подушку. Казалось, неизвестная болезнь полностью оставила ее. Светло-серые глаза девочки чуть светились в темноте. – Какой хороший сон. Ты посидишь со мной?
Она говорила неспеша, чуть растягивая слова, и ее голос невольно рождал ассоциации с теплой июльской ночью, когда можно никуда не спешить, просто лежать на траве, смотреть на небо и наслаждаться теплыми прикосновениями ветра к твоим щекам.
- Конечно, - Таня присела на край кровати, и Фира тут же взяла ее за руку. – Мне позвать Ягге?
- Зачем? – пальцы некромагини нежно гладили ладонь Тани. – Не надо. Главное, что здесь ты, а значит, все будет. Нет, не хорошо, все просто будет. Ты ведь пришла ко мне на самом деле?
- Да, я здесь, - растерянно подтвердила девушка. Глафира явно бредила, и Таня не рисковала ей возражать.
- И ты останешься до утра?
- Ты что, боишься темноты? – Гроттер попыталась привести ученицу в чувство этим простым вопросом. Подростки обычно умереть готовы, только не сознаваться, что им страшно.
- Конечно, боюсь, - подтвердила некромагиня словно в полусне или под гипнозом. – Ее все боятся, и это естественно. Темнота – это порог Мрака. Представь себе, что ты стоишь перед дверью замка, в котором живет самое ужасное существо из тех, что ты можешь вообразить. И ты прикована к этому порогу цепью, которую не сможешь разорвать еще много-много часов, до самого утра. А вдруг пока ты ждешь, тот, кто живет в замке, все-таки выйдет?
Таня с тревогой посмотрела на девочку. Похоже, Глеб рассказал ей слишком много! Если она знает о Тартаре, Лигуле  и Мраке, тогда немудрено, что у нее поехала крыша. Для четырнадцати лет это уж слишком.
- Есть лишь один способ хоть и не победить, но защититься, - продолжила Глафира. – Надо просто забыть… Ты же останешься со мной?
Она чуть сильнее сжала ладонь Тани и потянула девушку к себе. Та невольно наклонилась и ощутила на своих губах прикосновение губ Фиры. Это было настолько странно и противоестественно, что Таня сначала растерялась, позволив некромагине беспрепятственно целовать ее. Потом желание сопротивляться исчезло. Девушку окатило волной тепла. Ее словно затягивало в омут, черный, бездонный, будто чьи-то глаза. Чьи? Когда?..
- Таня, милая… - голос был знакомым и одновременно чужим. Девушка перестала понимать, где она и с кем. Окружающий мир таял и расплывался. Кто-то – вспомнить бы еще кто! – заставил Таню опустится на подушку, снова поцеловал – властно и нежно одновременно. Все сливалось: ощущение прохладной простыни под спиной, прикосновения горячих ладоней и тихий полувздох-полустон:
- Так нельзя…

Пока девушки шли по коридорам, Фира успела полностью придти в себя и уже смотрела на Таню со своим обычным чуть насмешливым выражением. «И что же ты хочешь от меня услышать? – казалось, говорил весь ее вид. – Неужели ждешь, что я так разом выдам все свои тайны?»
- Уютное местечко, - Глафира остановилась на пороге Таниной комнаты. – Для темных магов, конечно.
- Для темных? Почему? – автоматически спросила Гроттер и мысленно дала себе пощечину за то, что позволила Фире перехватить инициативу в разговоре. Теперь допрос грозил перерасти в лекцию одной малолетней некромагини, и та, разумеется, не упустила своего шанса.
- Посмотри, - она ненавязчиво обняла Таню за талию и свободной рукой указала на потолок. С ладони девочки сорвался сноп ярких голубых искр, осветивших темные камни стен, высокие своды потолка и…
- Что это? – Татьяна с удивлением различила вязь рун, оплетающих стену по самому верху. Значения многих она знала, и они ее очень не радовали: тьма, власть, долг… Впрочем, незнакомые руны, судя по их хищным очертаниям, тоже не сулили ничего хорошего.
- Это отличный способ обеспечить кому-то серию ночных кошмаров, - с удовольствием объяснила Глафира. – Интересно, Сарданапал знает об этой наскальной росписи или это сюрприз и для него?
Искры погасли, и комната снова была освещена лишь единственным магическим огоньком, принесенным Таней с собой.
- Ты можешь это стереть? – спросила девушка, содрогнувшись от отвращения. Нет, не зря у нее комната вызывала инстинктивную антипатию!
- Легко, - Глафира отошла от Тани на пару шагов и снова подняла руки к потолку. В этот раз от ее ладоней распространялось мертвенно-синее свечение, по спирали поднимавшееся к потолку. По сравнению с Бейбарсовым, для которого некромагия была естественным оружием, как когти или зубы для тигра, Фира выглядела котенком, который еще не осознал себя настоящим хищником, и силы смерти и мрака в ее руках казались Тане всего лишь игрушкой. Впрочем, несмотря на молодость, Глафира отлично знала, что делала. Темные руны полыхнули багровым, прожигая синее свечение некромагии, но к ним подобралась вторая волна, потом третья. С каждым разом руны огрызались все более вяло, и под конец погасли совсем.
- Сделано, - Фира распахнула окно, впустив в комнату ночную стылую сырость. – Осталось проветрить. Уж извини, но придется пока померзнуть.
- Ты ведь отлично знаешь, что это были за руны, - Таня села на край кровати и натянула на плечи пушистый плед. – Но не хочешь сказать мне правду.
- Да, - кивнула Глафира и без лишних церемоний забралась под тот же плед с другой стороны. – Не хочу.
Ее решительный отказ рассказывать о черной магии снова напомнил Тане Гроттер Глеба. Он редко говорил «нет», но если уж говорил – это было окончательно, как захлопнутая перед носом бронированная дверь. «Впрочем, - одернула себя девушка, - Фира совсем не похожа на Бейбарсова!» Невозможно было даже представить этого рокового некромага вот так свернувшимся клубочком под теплым одеялом.
- Ну да, а спал он в гробу, - хмыкнула нагло подзеркаливающая некромажка. – Вытянувшись и скрестив руки на груди! Тань, он тоже был просто человеком, как и мы с тобой, со своими дурацкими привычками и прочими слабостями. Просто он хорошо их скрывал.
- А тебе никто не говорил, что подзеркаливать нехорошо? – нахмурилась Гроттер. Девчонка определенно позволяла себе слишком много, но сердиться на нее за это не хотелось. Куда притягательнее была возможность прямо сейчас, немедленно, обнять ее, опрокинуть на мягкий ворс пледа и сверху посмотреть в глаза, чтобы увидеть, как тает в них колкая насмешка над всем миром. Девушка сжала кулаки, отгоняя видение. Ощущение бархатистой кожи под своими пальцами было почти реальным. «Да что же со мной такое? – в очередной раз задалась вопросом Таня. – Почему меня так тянет к ней?!»
- Давай лучше поговорим о тебе, - вслух предложили Гроттер. – Расскажи мне о том, что с тобой происходит.
- Зачем? – девочка безразлично повела плечами. - В этом нет ничего интересного.
- Вот как? – приподняла бровь Таня. – Что ж, тогда говорить буду я, а ты просто послушаешь. Ты не могла учиться у Бейбарсова больше года, но знаешь столько же, сколько и он. Он не мог учить тебя летать – в лопухоидном мире просто негде, но я видела тебя на тренировке. Ты далеко не новичок в полетах. Если ко всему прибавить твое странное поведение и загадочную болезнь, атакующую тебя, когда ты спишь…
- То какой же вывод из этого всего можно сделать? – небрежно спросила девочка. Ни ее голос, ни глаза не выдавали волнения, в них сквозил лишь легкий равнодушный интерес, как если бы Глафира спрашивала не о себе любимой, а о политической обстановке в Германии или Японии.
- Он что-то передал тебе? Часть своей памяти, навыков или… в тебе часть его личности?
- В этом есть доля правды, - признала Фира, вытянувшись на кровати и опустив голову на колени Тани. – Но разве это так важно – знать мою биографию от рождения и до смерти, чтобы общаться со мной? Мы же можем просто дружить, без допросов и поисков истины?
- Знаешь, мне придется тебя разочаровать, - покачала головой Таня, автоматически перебирая непослушные темные волосы некромажки. – Это не дружба. Ты хочешь выяснить у меня что-то, ну, а я…
- А ты? – Глафира поднялась, заглянув в глаза девушке. – Чего хочешь от меня ты? Скажи правду, ты же так ненавидишь ложь! Скажи!
Гроттер невольно отстранилась. В этот момент четырнадцатилетняя некромагиня снова выглядела копией Бейбарсова, когда он пытался заставить Таню наговорить его имя на локон, и это пугало.
- Прости, - Фира вовремя опустила глаза, пряча таящуюся в них бездонную Тьму. – Конечно, мы обе имеем право молчать о том, что нам неприятно.
Девочка картинно зевнула и продолжила:
- Пожалуй, пойду я спать. А то поздно уже как-то…
- Подожди! – Таня положила руку ей на плечо. – Ты спросила, чего я хочу. Так вот, я хочу, чтобы сейчас ты осталась. Хочу, чтобы ты поцеловала меня. Вчера…
Девушка на секунду замялась, но потом решительно продолжила, понимая, что если промолчит сейчас, то потом не простит себе этого уже никогда:
- Вчера я почувствовала себя так, словно нашла часть себя. Часть, которой мне всегда недоставало. Не уходи.
Фира подняла на нее сияющий от счастья взгляд. Глухая полночь в нем словно сменилась ярким июльским полднем.
- Наконец-то ты поняла, малышка, - выдохнула Глафира, прижимая Таню к себе. – Я и есть твоя часть, я - твоя тень. Без тебя меня нет, но и ты без меня скучаешь, моя золотоволосая богиня. Тебе больше не убежать от меня…
  Губы – так близко, что вкус поцелуя ощущаешь раньше, чем действительно коснешься их, и кажется, что стоит только отпустить эту странную черноволосую девчонку, как мир рухнет или просто уйдет из него нечто настолько важное, что он станет совсем другим. Зато сейчас вы вместе, и все правильно. Все так, как должно быть, и нет дела до того, что скажут другие. Если вместе – то навсегда, чтобы стать единым целым и больше никогда не расставаться.

Ваня Валялкин пришел в себя от бьющего прямо в лицо солнечного света. Он зажмурился, помотал головой и, открыв глаза, увидел над собой деревянный потолок из плотно пригнанных досок.
- О, нет… - тихо выдохнул парень и вскочил на ноги.
Его худшие подозрения подтвердились: он был у себя в доме, причем абсолютно не помнил, как он туда попал, а это было не просто плохо – это было ужасно. Ванька медленно, словно воздух вдруг стал вязким, как патока, поднес руку к лицу. Всю кисть покрывали пятна засохшей уже крови. Валялкин бросился к зеркалу. Кровь была и на лице: запеклась коркой вокруг рта, застыла знакомым металлическим привкусом на губах.
- Я не мог этого сделать, - медленно, убеждая себя, проговорил Иван. – Я бы никогда не напал на Таню… Черт!
Он осмотрелся. На первый взгляд в доме следов борьбы не наблюдалось. Вещи стояли на своих местах, а характерных следов когтей не было ни на полу, ни на мебели. Потом парень заметил отсутствие контрабаса, но это странным образом еще больше ухудшило его настроение.
- Если я ворвался в дом, а она… - пробормотал Ванька себе под нос. – Нет, я не мог, я не стал бы причинять ей вред! Чертово полнолуние!
Он быстро умылся, убедился, что на лице не осталось ни следа крови, и вызвал по зудильнику Ягуна.
- Ванька, ты садист! – объявил играющий комментатор, зевая и во всю борясь с желанием запустить миской в любую из четырех стен на выбор. – Будить работающего человека в субботу в десять утра! Чего тебе надо, ветеринар ты наш юный?
- Таня не у тебя? – тоже проигнорировал церемонию приветствия Валялкин. – Она тебе не звонила?
- Нет, - Баб-Ягуну передалось беспокойство друга. – Она же вчера к тебе улетала Вы что, поссорились?
- Не знаю, - Ванька решил врать по минимуму. – Я на ночь ушел в лес – надо было повидаться с лешими, а когда вернулся – нашел открытый дом. Таня пропала, и ее контрабас тоже. Я не знаю, что и думать.
- Думаешь, на нее опять кто-нибудь покушается?
- Не знаю! – почти выкрикнул Валялкин. – Но буду очень тебе благодарен, если ты сходишь и проверишь ее комнату. Вдруг она там.
- Пожалуй, ты прав, - кивнул Ягун, торопливо одеваясь. – Сейчас разберемся. Да не волнуйся, ты, Вань, она могла просто вспомнить, что оставила в нашем дурдоме – ну, то есть, в школе, - что-нибудь очень нужное и вернуться за этим, так?
Ванька кивнул, до хруста стиснув зубы. Хорошо, если Таня улетела до того, как он ввалился в дом. А если она его видела? Если он все-таки напал на нее? Вот уж действительно, чертово полнолуние!

Ночной ветерок разогнал повисшие над Тибидохсом дождевые тучи, а взамен пригнал легкие кучевые облака, которые скользили по небу послушным стадом кудрявых барашков. Таня, не поднимая головы с подушки, посмотрела на них в открытое окно, потом перевела взгляд на Глафиру. Сейчас девочка спала спокойно. Ее черные волосы разметались по белой наволочке, ладошка по-детски лежала под щекой, а лицо было умиротворенным и счастливым просто до неприличия. Этот темный ангелочек несомненно был проблемой.
Ночью все было легко и просто. Темнота стерла все границы между «можно» и «нельзя». Она принесла ворох темных желаний, кружащих голову сильнее старого вина, и подчиниться им было так сладко. Но утро позволило вновь трезво смотреть на вещи. Глафира была девушкой и вдобавок несовершеннолетней! Как можно было вообще допустить мысль о том, что у нее, Тани, может быть что-то серьезное с этой некромажкой. Нет, надо срочно, раз и навсегда покончить с этим сумасшествием!
Гроттер нерешительно коснулась плеча спящей девочки.
- Фира.
- Таня, - девочка улыбнулась настолько безмятежно, что у Татьяны не нашлось сил сказать то, что она собиралась. – Доброе утро, милая.
Поцелуй – в губы, без ложной скромности и стеснения – снова потянул Таню в уже знакомую, полную звезд бездну. И слово «уходи» замерло на губах. Ну, какая разница, что будет дальше, если сейчас все так хорошо?
- Принести тебе кофе в постель? – предложила Фира. - Или пойдем завтракать вниз?
- Нет, только не туда, - покачала головой Таня. – Мне кажется, что стоит нам только выйти отсюда, и сразу случится что-нибудь ужасное. Смешно, да? А вот сейчас откроется дверь, и все сразу закончится.
- Если ты хочешь, эта дверь никогда больше не откроется, - серьезно заявила Глафира, поднимая руку.
- Не надо! – Таня со смехом опрокинула девочку на кровать. – Знаю я тебя, сейчас замуруешь выход наглухо!
Она наклонилась над Глафирой и промурлыкала:
- А не надо нам больше черной магии…

Ягун привычно ввалился к Таньке без стука и замер на пороге, пораженный до глубины души. Гроттер, которую он всегда считал недостижимым для простых людей образцом порядочности и нравственности, валялась в кровати с девчонкой. Более того, она с ней целовалась!  Парень поспешно ретировался в коридор. Мысли в голове роились самые сумбурные: «Вот так Танька! Тихая-тихая, а то сборной Вечности мяч забьет, то вот теперь... Так, а Ваньке-то я что скажу?!»
Валялкин, словно почувствовав, что о нем идет речь, тут же подал голос из зудильника:
- Ну что? Ты до нее добрался? Она там?
- Знаешь, Вань, - Ягун отошел подальше и прислонился к подоконнику, - твоя Танюха действительно в Тибе.
- Она в порядке? – тут же спросил Валялкин. – Как себя чувствует?
- Ну… - играющий комментатор замялся. – Насколько я видел, физически она полностью здорова.
- Перестань, ты же прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю, - обычно сдержанный Ванька сорвался на разгневанное рычание. – Она не хочет со мной разговаривать, да? Ягун, ну, скажи ей, что я не хотел! Обычно я контролирую себя даже в полнолуние, просто сегодня…
- Погоди, - Баб-Ягун поднял зудильник к лицу и внимательно посмотрел на Ваньку. – Что-то ты, друг сердечный, в показаниях путаешься! Колись, что у вас произошло!
- В том-то и дело, что я этого не знаю, - Валялкин потер руками глаза и устало ссутулился. – Вечером я ушел, чтобы не причинить ей вреда, а очнулся уже в доме… Видишь ли, я – оборотень.
- Угу. И давно это у тебя? – скептически поинтересовался его друг, размышляя про себя не поехала ли у Ваньки крыша. Потому что будь он оборотнем, об этом было бы известно. Нельзя столько лет жить в одной школе и не заметить у товарища привычки гулять по ночам или потреблять сырое мясо!
- С весны, - парень не заметил иронии во фразе или намеренно ее проигнорировал. – Помнишь, Сарданапал читал нам курс истории человеческих суеверий? Там была еще лекция о том, как любой человек может стать оборотнем?
Ягун поднапряг извилины, соскребая с них остатки знаний:
- Погоди-ка… Два способа: европейский и славянский, кувырок через нож, зелье, пояс из шкуры зверя, зверь в тебе и прочая чепуха в том же духе, да? Ты что, попробовал это?!
- Ага, - Ванька посмотрел на друга, тот впервые заметил нехороший, звериный блеск его глаз. – У меня тогда браконьеры рыся подстрелили. Я, конечно, выхаживал его как мог, но только зверь все равно умер. Вот тогда я и решил – хватит! Они должны заплатить за то, что делают. Из шкуры рыся я вырезал пояс, ночью пошел на поляну и сварил зелье. Сарданапал нам диктовал рецепт, а я по счастью записал эту лекцию… Думал, ничего не получится. Я же просто человек, ну, какая тут магия… А колдовство сработало. Ты не представляешь, что чувствуешь, когда вдруг становишься для леса своим! Любое дерево готово говорить с тобой, а ветер - он летит сквозь тебя, и ты летишь с ним, и нет ничего кроме этого бега…
Он мечтательно вздохнул и посмотрел на Ягуна:
- Ты не понимаешь, конечно, но это и есть настоящая жизнь. Тех охотников я догнал и убил. Чтобы на зверей не подумали, затолкал тела в машину и поджег. Впрочем, их так и не нашли да и не искали, в общем-то. Не искали и других, тех, которые приходили после…
- Ну ты… – Баб-Яун пораженно смотрел на друга. – Ты же убийца!
- Я убиваю только тех, кто сам приходит убивать, - убежденно покачал головой Валялкин. – Их не остановишь иначе.
- Но ни же люди! Живые люди, понимаешь? – попытался достучаться до мозгов Ваньки Ягун. – Нельзя же так с ними!
- Они – люди? – презрительно фыркнул оборотень. – Разве что за то время, пока я был в лесу, люди окончательно превратились в скотов! Им нравится убивать зверей. Им все равно, кто станет их добычей: матерый волк, шкурой которого еще долго можно хвалиться перед друзьями, или самка с детенышами. Вот таких я и нахожу…
Голос Валялкина понизился почти до мурлыканья:
- Я могу долго ждать в засаде, ночью, на ветке, пока кто-то из них не отойдет в сторону. Тогда я нападаю, прыгаю сверху, разрываю когтями горло и снова жду. Сначала они стреляют, а под конец – это просто стадо испуганных баранов. Человекообразных баранов… Разве они достойны того, чтобы жить?
  Ягун только покачал головой. Что ему делать со свихнувшимся другом, он не знал. Нет, можно, конечно, пойти к Сарданапалу и заложить ему полусумасшедшего оборотня-лесника, но, по правде говоря, лопухоидные браконьеры и у него не вызывали симпатии. И, наверно, из-за двух-трех покойников… - ладно, двух-трех десятков убитых… - словом, из-за этого ничтожного количества пропавших без вести лопухоидов не стоило отправлять хорошего человека в лечебницу для душевнобольной нежити. Но и Таньку к нему отпускать определенно не стоило!
- Вань, - играющий комментатор понял, что недомолвки и тактичность здесь будут лишними, - Танюха не встретилась с тобой ночью. Она сбежала из вашей тайги в Тибидохс. К любовнице.
- Даже так? – оборотень поднял бровь. Узнав, что не он не причинил вреда Тане, парень сразу успокоился. – Ладно, скажи ей, что если захочет вернуться – я всегда ее жду. Ну, а я пойду поброжу по лесу. Надо же найти, кого я там убил сегодня ночью, если утром вся морда была в крови...
Валялкин еле заметно повел плечами, и через миг в миску зудильника уже заглядывала крупная сибирская рысь. Она подмигнула Ягуну совершенно человеческим глазом и одним прыжком исчезла из кадра.
- Маразм крепчал, сосуды гнулись, и крыша съехавши была, - покачал головой парень. – И что же у нас дальше на повестке сегодняшнего дурдома?
- А дальше мы должны поговорить с Фирой, - Марк Сайманов, тащивший на плече пылесос, вынырнул из-за поворота. – Потому что хоть я и ничего не понимаю в некромагах, но в девушках я все-таки разбираюсь неплохо.
- Это ты к чему? – озадачился Баб-Ягун, все еще полностью поглощенный проблемами Ваньки-оборотня.
- Я тут ночью слетал кое-куда, - небрежно пожал плечами мальчишка, - и узнал кучу интересных фактов и фактиков, теперь просто жажду пообщаться с Глафирой.
- Для этого ее еще надо вытащить от Таньки, - Ягун покосился на нежданного союзника, проверяя его реакцию, однако Марк только кивнул:
- Надо – значит, вытащим! Ей же самой лучше станет после нашего разговора!
- Колись, что ты там раскопал! – потребовал играющий комментатор.
- Эх, - Сайманов сокрушенно вздохнул, - вот никогда не дадут побыть звездой. Итак, фактик первый. Я имел честь целых полчаса беседовать с нашей очаровательной некромагиней и сделал следующие выводы. Она не знает, тональным кремом какой фирмы пользуется. Она не помнит, когда последний раз была в парикмахерской. И она ни разу за весь разговор не посмотрелась в зеркало!
- Симптоматично, - признал Ягун, тоже имевший немалый опыт общения с девушками. – Но не криминально.
- А криминал у нас здесь! – Марк развернул газету перед глазами сообщника. – Читай! Парень ценой своей жизни спас девушку, которая, впрочем, умерла тут же от инфаркта!
Баб-Ягун вырвал у него газету и еще раз перечитал заметку.
- Жили они в разных концах города, но умерли под одним грузовиком, - себе под нос пробормотал он. – Однако…